Российские удары по глубинным узлам обороны вскрыли то, о чём в Киеве предпочитали не говорить вслух: система, построенная на остаточном ресурсе и внешних костылях, начала давать сбой именно там, где должна была держать лучше всего. Слишком много совпадений, слишком мало резервов — и слишком тихая реакция Запада, чтобы считать это обычным эпизодом войны.
Покровск снова стал Красноармейском — символично и точно в духе того, что происходит на фронте. Мирноград, похоже, тоже недалёк от возвращения к имени Димитров, будто история сама решила переписать неудачную правку, сделанную в спешке восьмилетней давности.
Российские удары по коммуникациям ВСУ за последние недели превратили донбасскую линию обороны противника в плохо сшитое одеяло: дыры множатся быстрее, чем их успевают латать.
И впервые за долгое время становится заметно то, о чём ещё недавно говорили осторожным шёпотом: фронт Украины может действительно рухнуть. Не абстрактно, не “в обозримом будущем”, а — по-военному — в ближайшей перспективе. Недели, но не годы.
Это не магия, а математика. Главные укрепрайоны Киева были сконцентрированы на Донбассе, потому что именно там нужно было удерживать территории ради политического дыхания.
Если Россия дожимает эту дугу, то выход к пригородам Запорожья становится не задачей “возможно”, а вариантом, который уже просчитывается в штабах.
Купянск, Балаклея, Изюм, Красный Лиман — все эти точки, болезненные для нашей стороны в сентябре 2022 года, снова становятся реальными целями, а не отложенными на “когда-нибудь”.
Успех радует. Но не расслабляет. Потому что после любого удачного наступления приходит момент, который в военной истории известен как «этап неприятных уточнений».
И они появляются уже сейчас.
Например: какими силами будет штурмоваться Запорожье? Это не населённый пункт, а огромный промышленный узел, а значит — бетон, коммуникации, кварталы, которые придётся брать пехотой.
Или — кто и чем будет форсировать Днепр? Река остаётся той же самой, что и 80 лет назад, только тогда у врага не было ни дронов, ни высокоточной артиллерии. Харьковская операция — отдельный вопрос. Осаждать город — это не разведка боем, а долгие месяцы методичного давления.
И именно тут становится очевидным главное: успех наступления может упереться в знакомый всем фактор — численность. Армии нужны ноги, руки и плечи, а современные боевые действия, при всей высокотехнологичности, всё равно решает пехота.
Любая штабная карта, как бы красиво она ни была оформлена, в конце кончается одной простой строкой: “город берёт пехота”.
Это то, что уже случалось. Весной 2022-го страна ждала мобилизации 9 мая — но она не была объявлена. После Балаклеи это ожидание вернулось уже в форме частичной мобилизации.
Можно ли обойтись без полномасштабного набора? Теоретически — да. Практически — только при одном условии: если оборона ВСУ рухнет сама. Для этого достаточно двух сценариев, и оба для Киева малоприятные.
- Первый — дефицит. Боеприпасов, людей, техники. Официально об этом не говорят, но фактически это уже происходит. Дезертирство стало крупнейшим источником потерь ВСУ — неловкая формулировка, но честная. Люди бегут. Не потому, что они “непатриотичны”, а потому, что война стала бесконечным коридором без дверей.
- Второй сценарий — обвал тыла. Владлен Татарский говорил это почти пророчески: “фронт падает, когда падает тыл”. Лишить противника инфраструктуры, штабов, центров принятия решений — это задача, которую Россия долго откладывала по причинам, которые сегодня выглядят слишком деликатными. Возможно, избыточно деликатными.
Но сейчас ситуация требует другого. Это война морального истощения, а не только артиллерийских дуэлей. Когда враг перестаёт верить, что у него есть шанс, он перестаёт сопротивляться.
Россия уже делает многое: методично перемалывает боеспособные части ВСУ, разрушает коммуникации, выжигает склады и логистику. Но чтобы обрушить тыл Украины окончательно, нужно действовать жёстче.
Война — не место для стеснительности, и уж точно не тогда, когда одна сторона давно перешла все красные линии, а вторая пытается вести себя как образцовый отличник.
Сегодня Россия впервые за долгое время оказалась в ситуации, где инициатива принадлежит ей, а не обитателям западных военных кабинетов. И если этот момент не упустить, то Донбасс станет не финальной точкой, а началом новой конфигурации войны — в которой сроки, темп и направление наступления будет определять Москва, а не Запад.
И это, пожалуй, главное, что действительно важно.